Современный дневник — жанр письма, который насчитывает более трех сотен лет. За это время авторы и исследователи как следует разобрались в том, как этот жанр развивался и как он работает. Почему дневники вообще стали так популярны? Какие жанровые функции существовали у дневника еще в XVII веке? Как ведение дневника повлияло на стиль Льва Толстого? О чем говорят дневники сталинского периода или дневники сновидений и, наконец, можно ли научиться писать полевые дневники как настоящие антропологи? Книги из нашей подборки помогут понять изменчивую природу дневникового жанра и, быть может, станут практическим пособием для ведения дневника.

Борис Эйхенбаум. Молодой Толстой. Петроград, Берлин: З. И. Гржебин, 1922

Сто лет назад Борис Эйхенбаум (1886–1959) опубликовал книгу, ставшую шедевром русского формализма, и с тех пор «Молодой Толстой» нисколько не устарел. Новаторский подход Эйхенбаума заключался в том, чтобы посмотреть на ранние дневники Льва Толстого не как на подлинное отражение его психологии, а как на писательскую лабораторию. Экспериментальная работа в ней заключалась «в разложении собственной душевной жизни на определенные состояния, в напряженном и непрерывном самонаблюдении и осознании». Как философия и литература XVIII–XIX веков повлияли на Толстого в способе ведения дневника? Почему «искажение своей душевной жизни» в дневнике — его постоянный метод? Как в стилистической «оболочке» дневника молодого дворянина заметить «зародыши художественных приемов», которые сделают Толстого великим писателем? Бессмертная классика литературной теории — изучение дневникового жанра — до Эйхенбаума никогда еще не была настолько увлекательна.

Robert A. Fothergill. Private Chronicles: A Study of English Diaries. New York: Oxford University Press, 1974

Знаменитый тезис Роберта Фозерджила «Что такое дневник? Это то, что человек пишет, когда говорит: „Я пишу свой дневник“» — не единственная остроумная формулировка в этой книге, а остроумные формулировки — не единственная причина, по которой стоит прочесть монографию о генеалогии английских дневников XVII–XVIII веков. Как утверждает Фозерджил, жанр дневника в Англии «до конца XVIII века даже не осознавал свое существование», что не мешало ему развиваться в разнообразных формах и соответствующих им жанровых функциях. Как на дневник влияла традиция травелога? Как политические столкновения отражались в «дневниках эпохи» и как пуританская практика «дневников совести» влияла на самовосприятие и самоконтроль их авторов? Что дневники говорят нам о повседневности лондонцев XVII века? От Пипса до Байрона — ранние, еще смутно очерченные формы дневника этого периода оказали влияние на последующую традицию эго-документов. Отличное чтение для тех, кто хотел бы разобраться в истоках жанра и в том, что мы можем назвать его историческими образцами.

Arianne Baggerman, Rudolf Decker, Michael Mascuch, eds. Controlling Time and Shaping the Self: Developments in Autobiographical Writing since the Sixteenth Century. Leiden: Brill, 2011

Давайте зададим себе вопрос: почему в какой-то момент все стали вести дневники, почему этот жанр вообще стал популярен в Европе в конце XVIII — начале XIX века? Нидерландский проект «Управление временем и формирование себя», похоже, нашел ответ на этот вопрос. Во-первых, все началось с изобретения «детского дневника как педагогического инструмента, который значительно стимулировал написание эго-документов примерно после 1780 года». Во-вторых, около 1800 года у европейцев появилось новое чувство времени, которое повлияло на рефлексию об истории и месте человека в ней. В-третьих, издатели научились продавать автобиографическое письмо, и дневники стали частью коммерческого потребления, образцами (не)успешной и (без)нравственной жизни их авторов, интересной массовому читателю. Тайм-менеджмент, рефлексия о личности в истории и литературный интерес — вот три кита, на которых жанр дневника стоит до сих пор.

Йохен Хелльбек. Революция от первого лица: дневники сталинской эпохи. М.: Новое литературное обозрение, 2017

Книга, обязательная для любой подборки о жанре дневника и особенно дневника советского: в «Революции от первого лица» Йохен Хелльбек обращается к жанровой природе дневников сталинского времени и рассуждает о том, как их ведение влияло на создание новой советской личности, способной на самоосмысление, самопреобразование и самоочищение. Революция 1917 года стимулировала «новый подход к Я как к политическому проекту». «Никакой другой режим массовой мобилизации, существовавший в XX веке, — ни в фашистской Италии, ни в нацистской Германии, — пишет автор, — не призывал людей к такой масштабной переделке себя путем включения в революционное строительство. И ни один из этих режимов не породил автобиографической литературы, сравнимой с советской по объему и глубине рефлексии». Неизбежное чтение для любого, кто хочет разобраться, насколько «тоталитарным» или «либеральным» был советский субъект (и бывший кулак, и сельская учительница, и известный драматург, и автор романа «Чапаев») тогда, когда он наконец оказывался наедине с собой.

Ирина Паперно. Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения. М.: Новое литературное обозрение, 2021

В отличие от многих авторов, Ирина Паперно не разделяет жанры «мемуары» и «дневник», справедливо полагая, что автобиографическое «я» развивается во времени как «в ретроспективной форме воспоминаний или в хроникальной форме дневника» и что герои ее книги — русские интеллигенты от Чуковской и Друскина до Пришвина и Каверина — явно смешивали обе стратегии. Как русское восприятие гегельянского историзма Герценом повлияло на жанр советского дневника? Почему катастрофический опыт — главное связующее звено между частным советских людей и их общим? О чем нам говорит жанр рассказов о сновидениях вроде сна крестьянина, которого «изнасиловал Сталин», или снов самого Сталина? Долгожданный перевод известной книги, опубликованной на английском языке еще в 2009 году, — история о жанре и содержании советских эго-документов, позволяющих иначе посмотреть на историю советской субъективности и опыт ее анализа.

Robert A. Emerson, Rachel L. Fretz and Linda L. Shaw. Writing Ethnographic Fieldnotes. 2nd ed. Chicago and London: The University of Chicago Press, 2011

Итак, научившись читать дневники, можно перейти к практике: как вести дневник и даже делать это в научных целях? Книга Роберта Эмерсона, Рэйчел Фриц и Линды Шоу — настоящий учебник по ведению полевых дневников во время включенного наблюдения. Что, как, о ком и почему необходимо записывать? Как превратить дневниковые заметки в финальный текст? Как стать подлинным мастером дневникового жанра, освоив навыки вести повествование, передавать диалог в описании чужого и изначально непонятного мира? Как утверждают авторы, «этнографы учатся чувствовать в ожидании письма: учатся вспоминать наблюдаемые сцены как репортеры; запоминать диалоги и движения как актеры; видеть цвета, формы, пространство и текстуры как художники или фотографы; наконец, учитывать настроение, ритм и тон чужого голоса как поэты». Обязательное чтение для антропологов и всех, кто хочет понять, как эти ученые описывают реальность при помощи дневника.

6 книг о жанре дневника, которые стоит прочесть в первую очередь